Зрелищная культура в Турции

Турецкие сценки, городская история разыгрывались с помощью цикла заурядных жанровых этюдов комического характера. Рассказы о таких представлениях-фарсах можно встретить в исторических хрониках, например у Ибрагима Печеви (XVI — первая половина XVII в.) и особенно в знаменитой «Книге путешествий» Эвлия Челеби (XVII в.), где дается подробное описание зрелищ, характеризуется творчество актеров, пересказывается содержание отдельных сценок («Кошка и мышка», «Неверная жена» и др.}. Ярким свидетельством теснейшей связи зрелищней культуры с городской прозой является, в частности, сообщение Являя Челеби о том, что один из выдающихся потешников, «как предполагают, учился своему искусству у Насреддина Ходжи».
Площадная буффонада часто перерастала в политический фарс. Представления, разыгрывавшиеся прямо под открытым небом, впоследствии стали переноситься и кофейни. Впервые появившиеся в Стамбуле в XVI в. во времена Сулеймана Кануни (Законодателя), кофейни приютили под свою крышу социально пестрый и вольнолюбивый городской люд, ищущий острое, «соленое» словцо, находчивую шутку и насмешку, смелый политический анекдот. В кофейнях выступали меддахи, давая свои представления театр «Карагез», по репертуару и приемам игры во многом смыкавшийся с «таклидами» меддахов. Анекдоты и шутки, часто импровизированные в ходе представлении и включавшиеся в диалоги — словопрения основных
персонажей театра теней — Карагеза (маска «простачка») и Хадживата (маска «грамотея»), были полны злободневных намеков, содержали критику государственных порядков, нападки на духовенство и высшие власти.
Турецкие кофейни часто служили приютом оппозиции, участники собраний в кофейнях подвергались жестоким гонениям. О роли кофеен в истории Турции известный русский дипломат, близкий друг Н. В. Гоголя К. М. Базили писал следующее: «В кофейнях составлялись заговоры, в них решалась несколько раз судьба Оттоманской державы. Под влиянием трубки и кофе, так сильно располагающих душу к мирному и поэтическому безделию, накоплялись тучи народных мятежей, обливавшие кровью престол и столицу». Конечно, не оставались безнаказанными и сатирические выступления меддахов и «Карагеза». История зрелищной культуры в Турции знает немало указов о запрещении представлений, сожжении фигурок теневого театра, расправе над меддахами и актерами: одни из них были задушены, другие — утоплены в Босфоре.
В XVIII в. на основе представлений меддахов и «Карагеза» в Турции развивается еще один вид народного зрелища — площадной театр «Орта оюну», близкий по характеру итальянской «Коммедиа дель арте». В сценариях «Орта оюну», репликах-импровизациях актеров (типажи, в основном общие с «Карагезом») широко использовались жанры городской прозы, и прежде всего анекдот. Если вспомнить, что книгопечатание в Турции появилось лишь в конце 20-х годов XVIII в., а первая газета — правительственный официоз — стала выходить более чем на столетие позже — в 30-х годах XIX в., роль народных зрелищ станет особенно понятной. На экране «Карагеза», например, можно было увидеть и услышать все последние новости — от скандала в соседнем квартале до правительственного совещания или интимных сцен в султанском гареме. Народные зрелища поистине играли роль газеты, причем газеты подлинно демократической, освещавшей все события с точки зрения восприятий и интересов простого народа. Анекдот находил себе место и в жизни, и на сцене. Рост народного свободомыслия не могли остановить никакие репрессии.

Опубликовано
06.12.2017

Опубликовано 06.12.2017